Накануне визита Владимира Путина в Веймар назывались различные «потолочные» варианты урегулирования задолженности бывшего СССР бывшей ГДР, исчисляемой, как известно, суммой в 6,4 млрд. переводных рублей. Александр Шохин, к примеру, говорил, что компромисс должен быть найден на уровне не выше одного миллиарда долларов. Германские же эксперты полагали, что если стороны сойдутся на сумме ниже миллиарда, то канцлера Герхарда Шредера будут критиковать дома: мол, продешевил, не принял во внимание то обстоятельство, что в Германии сейчас спад производства и высокий уровень безработицы.
Вот почему достигнутая двумя лидерами договоренность о выплате Россией в течение 2002-2004 годов лишь 500 млн.евро в счет советского долга рассматривается как сенсация и как большое достижение Путина. И хотя Путин назвал соглашение «экономическим решением, основанным на хорошем уровне политического взаимодействия», ясно, что это все-таки политическое решение. А это само по себе является убедительной иллюстрацией нового уровня взаимоотношений двух ключевых стран Европы.
Российский президент показал себя умелым и настойчивым лоббистом государственных интересов, разрешив проблему, заметно омрачавшую двусторонние отношения уже более десяти лет. В ответ на германскую «щедрость» российская сторона обещала лишь исправно выполнять свои обязательства по выплате долгов Парижскому клубу (что, кстати, Москва исправно и делает).
На достигнутом российский президент успокаиваться не стал. Закрыв вопрос с долгом, он сразу же заговорил о возвращении того, что «России должно принадлежать по праву, а именно имущества бывшего СССР в Германии». Путин также предпринял усилия для разрешения ряда других проблем: речь шла о Калининградской области (в свете предстоящего вхождения в ЕС Польши и Литвы), о «шумовом» барьере для российских самолетов, а также о препятствиях для российского экспорта в Европу.
В центре же внимания была энергетика. Российский президент заявил о том, что Москва готова к энергетической экспансии на европейском направлении. В настоящее время, отметил он, Россия «удовлетворяет всего одну треть потребностей европейских государств в газе и только одну четверть - в нефти». А могла бы значительно больше, если бы не правила, согласно которым страна - член ЕС - может импортировать не более 30 процентов своих потребностей в энергоносителях из страны, не входящей в ЕС.
Для энергетического наступления Москвы, похоже, выбран благоприятный момент. Объявленное Багдадом временное эмбарго на экспорт нефти может больно ударить по Европе: страны ЕС ежедневно получают из Ирака 625 тыс. баррелей, или 7 процентов от всего объема нефти - и импортируемой, и производимой в ЕС. В первой декаде апреля цены на бензин в ряде европейских стран подскочили на 10 процентов. А что будет, если ситуация на Ближнем Востоке будет ухудшаться? Ведь на этот регион приходится почти 40 процентов импортируемой европейскими странами нефти.
В ответ на опасения, высказанные относительно слишком тесной энергетической зависимости Европы от российских энергоресурсов, Путин привел сильный аргумент: в течение последнего, очень тяжелого для страны десятилетия Россия «ни на секунду не приостановила своих энергетических обязательств». В результате, резюмировал российской президент, дабы уменьшить зависимость Европы от нестабильного Ближнего Востока, пора переходить от слов к делу и «предпринять конкретные шаги по включению России в единое энергетическое пространство Европы».
В ходе визита президент призвал немцев обратить внимание на инвестиционные возможности России - и здесь неплохим фоном для его заявлений оказалось замедление темпов экономического роста Германии. «В России, - подчеркнул Путин, - уже можно стабильно работать и гарантированно получать достаточно высокие прибыли; по ряду важнейших позиций условия для развития бизнеса в России лучше, чем во многих других странах, у нас формируется один из самых либеральных в Европе налоговых режимов». Таким образом, Москва показала, что стремится к новому качеству экономического взаимодействия с Бонном, что ее интересует наращивание инвестиционной составляющей в высокотехнологичных отраслях производства и что ее не устраивает роль энергетического придатка.
Евгений Верлин