Начало в № 8 (428)
Каким же должен быть ответ на во многом неизбежные несовпадения в том, что политический режим в России - это еще не все государство российское, а государство российское - это еще не вся Россия? Это выстраивание точной и исчерпывающей связи между всей триадой несовпадений так и настолько, чтобы политический режим в России как можно более адекватно выражал идею государства российского, а российское государство идею Великой России. Только так можно избежать взаимоотчуждения политического режима от государства российского, России от государства и режима, нации и от режима, и от государства, и от России.
Есть еще один вызов цивилизационным устоям бытия России в истории, который нельзя оставить без ответа. Он исходит со стороны элитных слоев российского общества - властных и духовных. И его сущность определяется колоссальной оторванностью существенной части российской элиты от ценностей идентичности национальной и исторической России, таким масштабом отчужденности, а в некоторых случаях и враждебности к ним, который граничит с национальным и историческим предательством России, с законным подозрением, а является ли эта элита вообще российской.
Дело в том, что при всех кризисных явлениях и процессах, охвативших и страну, и нацию, есть субъектная сила, несущая особую ответственность за все, что произошло и происходит со страной и нацией. И эта субъектная сила - властная и духовная элита. Те формы и разрушительный масштаб, которые приняли реформы на волне смены общественно-политического строя в России, - это не только и даже не столько следствие кризиса нации, сколько следствие кризиса властных и духовных элит, их неидентичности стране и нации и на этой основе неспособности предложить адекватную модель исторической модернизации нации и страны. В причинах исторического падения России есть выраженная элитная составляющая, в ряде случаев доминирующая в них, а потому нуждающаяся в специальном анализе.
Проще всего было бы сослаться на непрофессионализм властных элит. Но в том-то и дело, что во власти, как и везде, работают разные люди и по-разному работают, а потому не все в историческом обвале России можно свести к банальностям непрофессионализма властных элит. И вместе с тем этот аспект проблемы неизбежно актуализируется после того, что произошло со страной за последнее десятилетие ХХ века. Он актуализируется и тем, что мы никак не можем выйти из явно затянувшегося кризиса, в частности тем, что вообще умудрились придать ему системный характер. В конце концов, если властная элита в России - олицетворение профессионализма, то почему страна не только такая бедная, но и настолько хаотизированная? Можно сослаться на саму систему власти, которую создает для себя правящая элита, на те механизмы, которые позволяют ей дистанцироваться от народа и его интересов, не неся за это и за проводимую политику никакой политической ответственности. Правда, в этом случае возникает вопрос об ответственности уже самого народа за сложившуюся систему власти. Ведь общеизвестно, всякий народ имеет такую власть и в тех формах, какую и в какой он ее терпит. Но это другой аспект проблемы, хотя и много объясняющий в логике поведения правящей элиты в России. Поле политической безответственности власти вспахивается долготерпением народа, его гражданской безынициативностью и пассивностью, помноженной на тотальную зависимость от власти. Но в данном случае важно другое: само сознание бесконтрольности власти порождает у власти эйфорию вседозволенности, в частности, практику проведения реформ любой ценой и любыми средствами.
Но и это не все объясняет в логике поведения, если не всей, то существенной части властной элиты России, в ее готовности строить свои отношения с собственной страной и нацией чуть ли не по произвольной логике - по логике поведения победителя в завоеванной стране. Повторимся, властная элита России - разная, но тем заметнее в ней та и, похоже, немалая часть, для которой Россия - это не самоцель ее существования в истории, а так..., в лучшем случае средство своего собственного. Она любит себя в России, а не Россию в себе, а отсюда и потребительское отношение к власти и безразличное к самой России. Это маргинализированная, коррумпированная и беспринципная часть власти. Но есть и принципиальная.
Но и она, увы, служит больше принципам, чем сложившимся реальностям, идеологическим схемам, а не России. Она превращает и страну, и нацию не в самоцель, а в инструмент для осуществления программ их «осчастливливания» исходя из единственно верных учений. В начале века это был марксизм и социалистические ценности, в конце столетия их место заняли принципы либеральной экономики и либеральные ценности. Придет время - найдутся новые, которыми вновь будут изнасилованы и страна, и нация. Правда, в историческом творчестве не обойтись без принципов, учений, программ, но не они же являются самоцелью и самоценностью нашего бытия в истории, а мы сами, Россия, она и только она и ничего более. Живая реальность, историческая и национальная Россия, ее ценности и смыслы бытия, а потому абсолютный примат конкретных национально-государственных интересов над абстрактными идеологическими - вот что должно стать главным императивом политического поведения в истории правящей элиты современной России. И это должно стать ее объединяющим началом, ибо нельзя быть свободным от своего Отечества. Можно быть либо с Россией, либо против нее. Объединяющим началом в России является сама Россия. И если она не объединяет элиту, а она ее пока явно не объединяет, тем хуже для этой элиты. Но в том-то и дело, что еще хуже от этого становится самой России, ибо любая страна и нация объединяются, прежде всего, посредством объединения своих элитарных групп.
Наконец, есть политически конъюнктурная часть правящей элиты и, увы, похоже, самая многочисленная, которая опять-таки служит не столько России, сколько политическому режиму, сложившейся системе и вертикали власти. Отчасти это естественно, а потому и неизбежно. Но в том-то и проблема, что имеет место и противоестественная тенденция - служить любому режиму, лишь бы он был олицетворением власти в России и над Россией. Но любой политический режим, а тем более в качестве «любого» - не вечен. Он приходит в историю и уходит из нее, а Россия остается. А потому подлинная элита должна жить вечным, а не преходящим. Отсюда и шарахания в поведении властной и духовной элиты от одного центра власти к другому, от одной системы ценностей к другой. Отсюда и проблемы России, которая предается в пользу очередного центра власти или, что еще хуже, случайной системы ценностей и интересов. А ситуация более чем элементарная: надо служить не политическому режиму, а России - стране и нации, проблема легко решаемая, если сам политический режим служит России и только России, вообще до конца осознает, политическим режимом какой страны и нации он является.
Вывод из всего сказанного очевиден: Россия не имеет в полной мере и до конца адекватную своей исторической и национальной сущности властную и духовную элиту. Она плохо понимает страну, плохо защищает ее национальные интересы, зачастую плохо работает. Не в последнюю очередь все это происходит потому, что она не любит и эту страну, и эту нацию, не превращает ценности исторической и национальной идентичности в свои собственные, в основание своего собственного бытия в истории - в свои национальные святыни. И это многое объясняет в поведении элиты страны, в том, почему ей России не жалко, почему ее можно реформировать «до основания, а затем...». Просто в том виде, в каком к настоящему времени сложилась властная и духовная элита России и уж точно ее существенная часть, она в таком виде не идентична России, а потому не стоит вровень с Россией, на уровне многосложных задач переживаемого момента ее истории.
Родину любить надо. Не общественно-политический строй, а Россию, идентифицировать себя не столько с политическим режимом, сколько со страной и нацией. И служить, следовательно, надо стране и нации, не превращая вечные ценности Вечной России - ценности исторической и национальной идентичности - в разменную монету спонтанных реформ. Отсюда и основная проблема российской элиты - стать больше, чем властной и духовной элитой, а национальной, не просто существующей в России, но и Россией и для России. Все это вскрывает главную болевую точку в содержании и поведении современной властной и духовной элиты России, концентрирующейся вокруг того, что именно она стала носителем кризиса цивилизационной, исторической и национальной идентичности, на этой основе организовав невиданный в истории развал собственной страны и нации. Это объясняет, почему оказался возможным сам этот развал. Мы до конца никогда не разберемся ни в истинных причинах развала России-СССР, ни в механизмах приватизации, ни в способах, ни в действительных целях реформирования страны, если не поймем, что главной характеристикой новой экономической, политической и интеллектуальной элиты, захватившей властные позиции в Августе 1991, является то, что эта элита мыслит и действует не как национальная, а как вненациональная, в ряде случаев открыто связывая себя, свои интересы и даже политическую судьбу не с собственной нацией, а с той престижной международной средой, куда она в обход этой нации стремится. В итоге рождается новое и неожиданное противостояние новой российской элиты основной массе населения страны, в котором ему придаются все статусные характеристики туземного, оттесняющие его в своеобразное колониальное гетто, выход из которого окажется весьма проблематичным без изменения ценностных ориентаций элит и, прежде всего, без изменения их национального статуса.
Россия потерпела поражение не извне, а изнутри - со стороны форм активности вненациональной России и в ней, в первую очередь, вненациональных элитных групп. Это уникальная историческая ситуация, когда собственная элита предает собственную нацию, подчеркнем - не политический режим и олицетворяющие его идеи, в данном случае коммунистические, а то, что за всем этим стоит, более глубокие основания национального бытия в истории - исторические итоги развития собственной страны, ценности цивилизационной и национальной идентичности, фундаментальные национальные интересы. В истории, которая претендует на то, чтобы быть национальной, такое возможно, если эта элита не является национальной, если не идентифицирует себя со своей собственной страной и собственной нацией.
При этом ни одна страна и ни одна нация не могут быть готовы к предательству, которое приходит со стороны части собственной властной и духовной элиты. Они бессильны перед ним, ибо предательство приходит от тех слоев общества, которые отвечают за организацию государства в государство, нации в нацию, общества в общество, отвечают за все, что защищает и общество, и нацию, и государство от всех процессов их распада и разрушения. И вдруг именно эти слои, олицетворяющие, казалось бы, мозг и силу нации, выступили инициатором всех процессов безудержного распада и во многих отношениях бессмысленных разрушений. Их экономической основой стал идеал ничем не ограниченного обогащения, не ограниченного даже фундаментальными интересами страны и нации. На пути к обогащению и власти элита сняла с себя, почти все ограничения и прежде всего те, которые были связаны с ценностями идентичности, - со святынями в своей собственной душе. Все, что имело хоть какую-то цену и ценность, стало объектом купли и продажи. В пространство рыночных отношений было вовлечено все, включая и то, что тотчас же разрушается, как только соприкасается с этим пространством - убеждения, принципы, идеи, идеалы.
Все это стало конвертироваться во власть, а власть в собственность. Возможным стало все - все, что становится фактором обретения власти и собственности. Так были задействованы факторы отбора в элиту, которые исключают ее становление в качестве элиты. То, что под ней подразумевается, готово прогибаться под любые интересы, любые идеи и любую идеологию, лишь бы они были гарантами либо сохранения власти и собственности, либо средствами их достижения. Российская элита обнаружила колоссальную политическую мимикрию: всякий раз приобретать политическую окраску в зависимости от того, какая в России в настоящее время власть. В итоге элита идет не за Россией, а только за властью. Главным историческим поводырем оказывается не вечное в России, а преходящее в ней - власть. Итогом стало и другое: Россия и до Августа 1991, и после него не имеет до конца идентичной своей исторической и национальной сущности национальной элиты. Противоречие, сложившееся между национальной сущностью России и вненациональной сущностью ее политических элит, трансформируется в другое противоречие - между необходимостью продолжить историю России как России и неспособностью политической элиты это осуществить.
Дело, таким образом, не только в том, что часть властной элиты в своих отношениях со страной и нацией постоянно стремится к воспроизводству тоталитарных форм отношений, как будто она приватизировала не только государство, но и историю, и даже саму нацию. Дело еще и в другом - властная элита в России, ее значительная часть не имеет национальных ценностей в основании своего сознания. Отчужденная от них, она оказывается отчужденной и от России, отчужденной уже в ценностях самого своего сознания. Она не знает или даже хуже того - просто не хочет знать, на каких принципах, ценностях и идеалах основывать свое политическое бытие. И как следствие этого, в лучшем случае держится за столб дыма абстракций, в худшем - за коррупцию. Для властной элиты современной России пробил час исторической истины, когда она должна определиться: политической элитой какой страны и нации она является - Великой России или НЕ России. Многое в России будет зависеть от того, за кем пойдет сознание вообще и властной элиты, прежде всего. Пора заканчивать национально безосновное и анонимное бытие России в истории. Пора осознать, что ценности национальной, исторической и цивилизационной идентичности - это и есть тот камень, отвергаемый строителями, но который и должен лечь во главу угла всякого бытия России в истории. Властная элита России стоит перед выбором: если она хочет, чтобы Россия шла за ней, а не против нее, для этого необходимо, чтобы она шла за Россией, отдалась внутренней логике ее исторического развития - и цивилизационного, и формационного.
Властная элита России - это плоть от плоти ее интеллигенции. Противоречия и зазоры, существующие здесь между властью и интеллигенцией, не носят принципиального характера. В своей основной массе властная элита России рекрутируется из духовной. А потому не только всякий народ достоин своего правительства, но и всякая его мыслящая часть. Она определяет, если не все, то многое в сущности существующей власти. И многие ее пороки - это перенесенные во власть пороки мыслящего слоя нации, среди которых главным является ее вненациональность. Еще Г.П. Федотов в качестве характерологической черты русской интеллигенции выделял ее национальную и историческую беспочвенность. «Русская интеллигенция есть группа, движение и традиция, объединяемые идейностью своих задач и беспочвенностью своих идей». (Федотов Г.П. Трагедия русской интеллигенции// О России и русской философской культуре. М. 1990. с. 409). И это странное сочетание идейности с беспочвенностью этой идейности, ее вненациональностью только усилилось за XX столетие, в его конце завершившись полной национальной аномией и анонимностью мыслящего слоя нации. В этом смысле национальная аномия и анонимность властных элит в России - это продолжение и выражение во власти национальной аномии и анонимности большей части российской интеллигенции, которая окончательно запуталась во всех идейных «измах» ХХ столетия, на этой основе основательно запутав и страну, и нацию. Вненациональность отечественной интеллигенции, пожалуй, единственный случай в мировой истории, когда та часть общества, которая, казалось бы, самим своим местом в социальной структуре общества и общественно-экономическом разделении труда призвана выражать и воплощать самые сакраментальные черты национальных начал собственной истории, если не предает, то остается безучастна к судьбам этих начал и, следовательно, к судьбам собственной нации и истории. Знаменитая всемирная отзывчивость русской интеллигенции, любовь к дальнему и горнему, обернулась безразличием к ближнему и земному, патологией неотзывчивости к болям собственного народа. И это оказалась не только интеллектуальная, но и нравственная позиция, потянувшая за собой целую серию обвалов во всех исторически сложившихся, а потому и исторически обусловленных акцентах в понимании всей системы ценностей, идеалов и смыслов исторического и персоналистического бытия в России. В этой связи уместно напомнить об одной и весьма примечательной особенности истинно российской интеллигенции. В основе ее отношений со своим собственным народом всегда стояла не только идея служения Великой России, но и совесть, которая, думается, только потому и лежала в основании отношений к собственному народу, что определялась в этом идеей служения Великой России. Сейчас от этих отношений, похоже, ничего не осталось, за ними почти ничего не стоит - нет ни идей, ни совести, нет и любви.
Бесконтрольной аналитической ревизии и обусловленной ею нравственной эрозии подверглась вся национальная иерархия ценностей, во всех ключевых и принципиальных ее моментах, начиная от прямого предательства идеалов социальной справедливости - предательства социально наименее защищенных слоев населения, то есть, по сути, всего народа, - и кончая извращением конечных социальных и политических смыслов государственного служения России, вплоть до смыва всех базовых ценностей национальной идентичности и только за то, что они являются национальными. Все национальное, собственно, русско-российское в России, без особых на то оснований, было признано определенным и весьма влиятельным слоем интеллигенции или просто получившим такое влияние - синонимом исторически неполноценного, ущербным по всем основным параметрам и направлениям человеческого бытия.
В итоге дошло до самого трагического: на идейной накатной волне вненациональности элитные слои интеллигенции дошли до национальной аномии, до полного пренебрежения национальной, исторической и цивилизационной сущностью России. Антишовинистический порыв был доведен до забвения чувства собственного национального достоинства, элементарной национальной гордости, до попыток преодоления самих ценностей национальной идентичности. В этой связи после всего, что произошло с Россией за ХХ столетие именно как с Россией, продолжать делать вид, что ценности национальной идентичности не имеют никакого значения, по меньшей мере, наивно, а по существу уже просто преступно. Они имеют значение и тем больше, чем больше отвечают за идентичность и страны, и нации, их истории и цивилизации. Отказ от основ национальной определенности в этих вопросах дорого обошелся России и продолжает наносить ей невосполнимые потери, в частности, не позволяет адекватно осознать саму себя, сконцентрироваться на самой себе, на проблемах собственного бытия и развития как России. Ведь все это живет лишь в той стране и в тех людях, которые живут ценностями национальной идентичности, а не их преодолением в истории и, следовательно, самой истории. Все историческое в истории, включая сюда и модернизационные процессы, плодотворно лишь в той мере, в какой питается ценностями идентичности, а не их разрушением.
Национальная аномия российской интеллигенции, граничащая с национальной невменяемостью, многое объясняет в том, почему на одном из самых ответственных периодов своей истории ХХ столетия, Россия оказалась не способна предложить лидера общенационального масштаба. Понятно, что для этого необходимо сформулировать систему общенациональных идей, не безразличных идеи нации, отражающих самые насущные потребности национального бытия и, главное, идентичных этому бытию как национальному, его архетипическим основаниям и особенностям. Но если ставится задача как раз противоположного порядка - преодолеть основы всякого бытия в истории как национального, все базовые ценности национальной идентичности и через это преодоление вломиться в локальность иной цивилизации, то в таком обществе и при таком режиме исторического развития просто отсутствует сама потребность в лидере общенационального масштаба, отстаивающего ценности идентичности и цивилизационно идентичного бытия и развития в истории.
Востребованными оказываются лидеры как раз другого свойства, не созидания, а разрушения России. И это отношение между спросом и предложением в истории не изменится до тех пор, пока не изменится характер развития страны и нации, пока они не примут национально центрированный характер, пока их развитие не станет саморазвитием на основе ценностей цивилизационной, исторической и национальной идентичности, пока, наконец, не будет преодолен цивилизационный раскол России на национальную и вненациональную Россию. Ответ, который должна будет дать современная Россия на вызов неидентичности ее элитных групп национальной и исторической сущности России, не так прост, как может показаться на первый взгляд. Ибо эта неидентичность имеет корни глубокого исторического залегания, уходящие к петровской модернизации России. Пройдя по грани, отделяющей цивилизационную модернизацию России от цивилизационного переворота, петровские реформы цивилизационно раскололи элитные слои русского общества, оторвав их существенную часть от остальной массы населения не просто классово, но и цивилизационно. Спор между западниками и славянофилами в России ХIХ столетия был не случайным эпизодом в ее истории, став отражением давно тлеющей болезни в базовых структурах национальной, исторической и цивилизационной идентичности России, взорвавшей ее в 1917 и вновь в 1991 году. Ленинская мысль о двух культурах в одной русской была не так уж и далека от истины. Другое дело, что различия между ними носили не только классовый, но и цивилизационный характер.
Начиная с Петра I, господствующий класс жил во многом иной культурой, чем вся остальная Россия. Это различие стало не просто классовым, оно приняло цивилизационный масштаб и специфику. Классовое различие было дополнено и усилено цивилизационным между теми, кто управляет страной и нацией, и теми, кем управляют. Его, разумеется, не стоит преувеличивать и тем более абсолютизировать, но оно было, и понадобилось немалое время для того, чтобы это различие сгладить. При этом «сблизив с Западом высшее сословие и отделив от него низшее, петровская реформа тем самым увеличила недоверие этого последнего ко всему тому, что шло к нам от Европы», (Плеханов Г.В. История русской общественной мысли. М.-Л. 1925. Кн. 1. с. 118) увеличила недоверие и к самому высшему сословию, заметно обострив отношение к нему. Оно начало строиться не только по логике классовой, но и цивилизационной несовместимости.
Дело в том, что европеизация России шла во многом за счет низшего сословия, оттесняя его от этих процессов, нередко даже за счет его архаизации. Так в условиях России классовые различия были тесно переплетены и усилены цивилизационными, отложившими отпечаток не только на природу межклассовых противоречий, но через них и на всю историю России. Она стала носителем вируса слома основ собственной идентичности в истории. Способы их слома, то, что еще Н.Я. Данилевский называл «европейничанием», были различными. Это и искажение на иностранный лад всех внешних форм бытия, которое, начавшись с внешности, не могло не проникнуть в самый внутренний строй мысли и понятий; это и стремление переносить чужеземные учреждения на русскую национальную почву, полагая, что все хорошее на Западе непременно будет таковым и в России; это и преувеличенные до идеализации представления о преимуществах всех западных форм общественной жизни и исторического развития; это, наконец, и попытка с европейской точки зрения и только с нее смотреть и оценивать все явления и процессы общественной жизни России. Нетрудно заметить, в какой мере и до какой степени точности архетипы европейничания в истории России стали воспроизводиться современной Россией. И мера, и степень точности не должны удивлять - сохранился субъект-носитель этих архетипов, вненациональная Россия, источники формирования которой восходят как раз к петровской модернизации России.
При всех ее достижениях, сам способ исторической модернизации нес в себе угрозу основам цивилизационной идентичности России, ибо предполагал возможность отказа от ценностей национальной идентичности. Став действительно великим преобразователем России, Петр Великий вместе с тем объективировал практику жесткого, а в ряде случаев и просто беспощадного обращения с собственными национальными архетипами, вплоть до попыток их преодоления в истории. И это не прошло бесследно для базовых структур национального сознания и самосознания. В глубинах русской культуры произошли радикальные духовные мутации, завершившиеся становлением безудержных комплексов русского национального нигилизма с его патологической склонностью всякий кризис в России превращать в идентификационный - в кризис идентичности национальной и исторической России. В определяющей степени все эти изменения в основах национального сознания и самосознания были обусловлены цивилизационным расколом элитных групп России. Оторвав их от исторической и национальной сущности России, выпестовав вненационального элитного субъекта, петровские реформы заложили традицию вненационального отношения к России и вслед за этим и на этой основе, как оказалось, не только возможность, но и неизбежность кризисов цивилизационной идентичности в России.
Начиная с Октября 1917 в эволюции российской властной и духовной элиты были задействованы принципиально новые критерии отбора в элитные группы, которые напрочь отрицали традиционно сложившиеся. Первоначально отбор шел по примитивно классовому признаку, по степени преданности не исторической и национальной России, а идее мировой революции и чистоте классового происхождения, позже по степени формальной преданности чистоте идеологической доктрины и партийному аппарату, что в итоге добавляло лишь новые измерения в процессы отчуждения элиты от России.
Со временем были задействованы и новые механизмы в развитии элитных групп, часть из которых носила совершенно разрушительный характер: это постоянное политическое избиение или угроза избиения элит, резкая смена элитных групп, нарушавшая принцип преемственности в их развитии, что отрицательно сказывалось не только на уровне профессионализма, особенно властной элиты, но и на степени ее идейности и принципиальности. И то, и другое начало формироваться не в зависимости от идей и принципов и, прежде всего, служения своему Отечеству, а в зависимости от политической конъюнктуры меняющегося момента, случайных лидеров, а позже и в итоге в зависимости от идей и принципов служения себе и только себе, даже ценой разрушения собственного Отечества. Так сформировался слой властной номенклатуры, для которой главным принципом стало отсутствие всяких принципов в отношении к собственной стране и нации.
Все это в совокупности многое объясняет в том положении, в котором оказалась властная и духовная элита перед и после Августа 1991, в той колоссальной дезориентации в историческом пространстве-времени, в базовых ценностях цивилизационной и национальной идентичности, в том кризисе идентичности, инициатором и проводником которого в России стала ее собственная власть и интеллигенция (См. подробнее о механизмах и итогах духовной мутации интеллигенции: Кара-Мурза С.Г. Интеллигенция на пепелище России. М. Былина. 1997). В этой связи можно говорить и о рецептах оздоровления национальной элиты и главных среди них: лишение власти особых отношений к собственности; радикальное сокращение аппарата власти, людей связанных, обслуживающих или зависимых от власти; большая зависимость власти от людей, а не людей от власти; сменяемость власти..., но главным рецептом оздоровления национальной элиты, лежащим в основе всех остальных, должно стать ее превращение в национальную, в элиту, исповедующую и консолидирующую себя на основе базовых ценностей идентичности исторической и национальной России - вечным, а не преходящим в России, самой Россией. Российская элита поставлена перед жестким и воистину историческим выбором: либо она станет подлинно национальной, возглавит и завершит процесс обретения Россией цивилизационной идентичности в качестве исторической и национальной России, либо она останется источником колоссальной исторической нестабильности России. Не может же быть элитой то, что всякий раз колеблется в зависимости от исторической и тем более политической конъюнктуры. Она более чем изменчива. В истории все проходит, но Россия и в ней русская и союзные ей нации были, есть и остаются. Это то, что было до нас, находится в нас и будет после нас, что поверх всякого времени и пространства, в совершенно ином измерении истории, в сфере абсолютных ценностей, не подвластных никакой преходящей конъюнктуре.
А потому служить следует не партиям и движениям, не преходящему, а вечному - России, не идеям, принципам и учениям самим по себе, а таким, которые работают в России и на Россию. Она должна стать вечным центром притяжения всех форм исторической активности властной и духовной элиты России, в которой меняться может все, кроме того, что делает ее элитой, - способности не только служить, но и умереть за высшие национально-государственные интересы России, за конечные ценности и смыслы ее пребывания в мировой истории.